А после нас, хоть Сыроежкин
...и размещу у себя. ))) Всё равно первый час ночи, сестра, почему-то, до сих пор не спит, а я поэтому дурью маюсь.
Listen or download Krusseldorf Tokyo Nights for free on Prostopleer
В фильме "Дура" есть такой персонаж художник, который ничего не может нарисовать, когда в его мастерской кто-то находится. Я его прекрасно понимаю. Ты хорошо относишься к человеку, он для тебя друг или родной человек, ты с ним, в свободное время, согласен куда-нибудь пойти, чтобы хорошо и весело провести время. Ты любишь с ним говорить на отвлеченные и бытовые темы. Ты понимаешь его, он понимает тебя. Но, когда ты становишься за мольберт, берешь в руки карандаш или кисть, этот самый лучший человек начинает тебя раздражать самим фактом своего существования. Потому что вместо рисования, ты начинаешь ожидать момент когда тебя о чем-нибудь спросят. Не важно о чем, хотя бы о том, где тапочки. Тебе не трудно сказать где тапочки, тем более, что человек тоже знает, где тапочки, он их даже видит. Он спрашивает не потому, что ему важно узнать где тапочки, просто он хочет спросить что-нибудь. В общем-то, он, разумеется, ничего не говорит, не спрашивает, он видит, что ты за мольбертом, что ты занят, это ты стоишь и накручиваешь себя тем, что думаешь о двух вещах одновременно - о рисовании и о том, что тебя могут спросить о тапочках. И, когда ты это осознаешь, ты начинаешь думать уже о трех вещах - о рисовании, о тапочках и о том, что ты раздражаешься о том, что думаешь об этих двух вещах. И вот ты уже думаешь о четырех вещах. А человек всё-таки тебя о чем-то спрашивает. А ты не слышишь и переспрашиваешь. И понимаешь, что вот сейчас, в этот самый момент у тебя либо мозг взорвётся, либо ты наорешь на человека, который у тебя просто спросил о какой-то мелочи. В результате у тебя пустой лист, испорченное настроение и мысли о том, какой ты плохой друг.
Listen or download Krusseldorf Tokyo Nights for free on Prostopleer
В фильме "Дура" есть такой персонаж художник, который ничего не может нарисовать, когда в его мастерской кто-то находится. Я его прекрасно понимаю. Ты хорошо относишься к человеку, он для тебя друг или родной человек, ты с ним, в свободное время, согласен куда-нибудь пойти, чтобы хорошо и весело провести время. Ты любишь с ним говорить на отвлеченные и бытовые темы. Ты понимаешь его, он понимает тебя. Но, когда ты становишься за мольберт, берешь в руки карандаш или кисть, этот самый лучший человек начинает тебя раздражать самим фактом своего существования. Потому что вместо рисования, ты начинаешь ожидать момент когда тебя о чем-нибудь спросят. Не важно о чем, хотя бы о том, где тапочки. Тебе не трудно сказать где тапочки, тем более, что человек тоже знает, где тапочки, он их даже видит. Он спрашивает не потому, что ему важно узнать где тапочки, просто он хочет спросить что-нибудь. В общем-то, он, разумеется, ничего не говорит, не спрашивает, он видит, что ты за мольбертом, что ты занят, это ты стоишь и накручиваешь себя тем, что думаешь о двух вещах одновременно - о рисовании и о том, что тебя могут спросить о тапочках. И, когда ты это осознаешь, ты начинаешь думать уже о трех вещах - о рисовании, о тапочках и о том, что ты раздражаешься о том, что думаешь об этих двух вещах. И вот ты уже думаешь о четырех вещах. А человек всё-таки тебя о чем-то спрашивает. А ты не слышишь и переспрашиваешь. И понимаешь, что вот сейчас, в этот самый момент у тебя либо мозг взорвётся, либо ты наорешь на человека, который у тебя просто спросил о какой-то мелочи. В результате у тебя пустой лист, испорченное настроение и мысли о том, какой ты плохой друг.
-
-
14.03.2013 в 11:46